Автор: Curium

Петр Андреевич Каратыгин, выступавший в амплуа комического актера, был большой остряк. Рассмотрев однажды целую груду новых пьес, представленных на просмотр, Каратыгин сказал:
«Из ящика всю выбрав требуху,
Я двадцать пьес прочел в стихах и в прозе;
Но мне не удалось, как в басне петуху,
Найти жемчужину в навозе».
На одном из званых обедов, когда подали жареного поросенка, Каратыгин тут же сочинил экспромт:
«Ты славно сделал, милый мой,
Что в ранней юности скончался,
А то бы сделался свиньей
И той же участи дождался!»

Актер И.П. Киселевский не любил учить роли, и это ставило его иногда с неловкое положение.
Как-то в одной драме ему надлежало умереть в четвертом акте, а он, увлекшись, сделал это в третьем.
Едва опустился занавес, как в его адрес посыпались упреки: «Что вы наделали? Вы пьесу убили! Ведь в четвертом действии вы участвуете в развязке всего сюжета. Что теперь делать?».
Но Киселевский не растерялся и сказал: «Ничего, дело поправимое! Пусть кто-нибудь в начале акта скажет, что я не умер, а впал в летаргический сон и вот теперь опять восстал. А что!? Очень даже эффектно получится. Да и зрителям станет понятнее, почему я опять умираю: потому что летаргия расшатала мой организм…»

Знаменитый актер Н.Х. Рыбаков был краснобай и остряк. Однажды, играя роль в «Разбойниках» Шиллера, Рыбаков напялил на себя турецкие шаровары, итальянскую шляпу и испанский плащ. Ему заметили, что такой костюм совсем невозможен.
«Вот тебе раз! – возражал Рыбаков. – На разбойнике-то? Да он с кого стянул, то на себя и надел».
Точно так же, играя Отелло, актер Н.Х. Рыбаков вдруг явился в русском чиновничьем мундире.
«Невозможно,» – запротестовал, увидев это, режиссер.
«Как невозможно!? Да Отелло-то кто?»
«Губернатор».
«А губернаторы по какому министерству?»
«Внутренних дел».
«Я и надел мундир министерства внутренних дел!»

Актер В.А. Рассказов имел слабость к вину. За кулисами его почему-то звали Сигом. Как-то Каратыгин нарисовал на декорации голову Рассказова и приделал у ней туловище сига с поднятыми перьями, так что вышло нечто вроде пилы. «Что это – пила-рыба?» – спросили его.
«Не знаю, пила ли эта рыба, но что она сопьется, это верно», – скаламбурил Каратыгин.

Однажды за кулисы к Каратыгину зашел Сорокин, автор посредственных пьес, не имевших успеха на сцене.
«А помните ли вы мою драму, в которой и сами принимали участие?». «Это какую?» – насторожился Каратыгин.
«Царскую милость». «Ну, еще бы, мой друг, – сказал Каратыгин, – конечно, хорошо помню. Я ведь очень злопамятен».

В Академическом театры драмы имени А.С.Пушкина шел «Великий государь» В. Соловьева. По ходу действия на сцену вбегает гонец со свитком в руках.
«Читай!» – велит государь.
Гонец разворачивает свиток и, к своему ужасу своему, обнаруживает, что на нем нет текста. Но артист не растерялся.
«Я грамоте, великий государь, ведь не обучен», – заявил он…